ИСТОРИКО–БИОГРАФИЧЕСКИЙ  ИНТЕРНЕТ–ПРОЕКТ  ДЛЯ  ГИТАРИСТОВ–ЛЮБИТЕЛЕЙ  И  ПРОФЕССИОНАЛОВ

• ЭЛЕКТРОННЫЙ ЖУРНАЛ

• СТАТЬИ

• ДОКУМЕНТЫ

• МАТЕРИАЛЫ

 

Борис Николаевич ЛАРИН

УРОКИ
КАМИЛЛА АРТУРОВИЧА ФРАУЧИ

В ГОСТЯХ У
ФЕЛИКСА АКОПОВА
 

 

 

 

 

 
 
 

 

  СТАТЬИ, ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ


   Теперь обратимся к методике шлифовки музыкальных фраз и объединению их в эпизод и далее — в пьесу целиком. Запомнив логичную и удобную аппликатуру в очень медленном темпе, ученик должен проигрывать фрагмент по несколько раз в день, причем количество повторов зависит от сложности фрагмента. Некоторые особо каверзные места Камилл Артурович предписывал проигрывать по 50, а то и по 100 раз в день. Если никаких неудобств нет, то темп немного увеличивается. При наличии ошибки темп снижается до возможности играть безошибочно. Нельзя оставлять ошибку без внимания, потому что ее повторение тоже создает привычку. Вытравить эту привычку бывает очень сложно. С другой стороны, повторить правильно, пусть даже сотню раз, короткую (на пару тактов) фразу, много времени не занимает и, если проявить терпение и настойчивость, самые сложные места довольно быстро начинают получаться в нужном темпе.
   Чтобы облегчить процесс соединения отдельных фраз в эпизод, при шлифовке фрагментов рекомендовалось время от времени играть пару-тройку нот следующего фрагмента, чтобы привыкать к ощущению перехода к новой фразе. Во время "сборки" эпизода, естественно, переходы отрабатываются также от очень медленного темпа к нормальному по мере безошибочного повторения. Полностью готовая пьеса повторяется целиком не часто, обычно не чаще, чем раз в день. Ее эпизоды и фрагменты должны регулярно повторяться для поддержания в надежной форме. Причем повторение желательно делать как в нормальном темпе, так и в замедленном, чтобы освежать правильную аппликатуру не только в мышечной, но и в зрительной памяти. Еще нужно регулярно заглядывать в ноты, о чем я уже писал. Полезно также уметь играть пьесу немного быстрее положенного темпа. Это, во-первых, дает исполнителю ощущение легкости исполнения в нормальном темпе, и, во-вторых, позволяет выйти без потерь из ситуации, когда, вследствие нервной обстановки при игре перед публикой, гитарист начинает торопиться и играет быстрее, чем надо.[2]
   Немного о Камилле Артуровиче, как я его запомнил. Небольшого роста, светлые глаза, седая шевелюра и борода, всегда бодрый, энергичный. Никогда не видел его в унынии, раздраженном, плохом настроении. На занятиях много курил, что доставляло мне большое неудобство, потому что я сам некурящий. Редко критиковал результаты моих усилий, чаще хвалил, возможно — из педагогических соображений. На чужих занятиях я не присутствовал и не знаю, являлось ли для него это нормой или нет. Большой любитель интеллектуальных развлечений. Неплохо играл в шахматы. Думаю, примерно на второй разряд. Иногда мы с ним играли, если позволяло расписание его занятий. Он был большим поклонником Каспарова и страстно болел за него во время известного безлимитного матча Карпов-Каспаров. Еще любил раскладывать замысловатый пасьянс, которому и меня научил. Камилл Артурович называл его "Наполеон", правда, я не уверен, что это его настоящее название. Любил собак. У него были черный пудель и такса. Потом стало уже две таксы; собаки были ласковые и принимали меня благосклонно, как своего. Если занятие проводилось в комнате с диваном, то зачастую они устраивались на диване вместе с Камиллом Артуровичем и, пока я показывал "домашнее задание", он их гладил.
   Ближе к концу моего обучения он начал понемногу выводить меня на публику. Время от времени приглашал выступать с одной-двумя пьесами на концерты в небольших залах.[3] Тут выяснилось, что я уже совсем отвык от игры в зале, и мне пришлось скорректировать подготовку к исполнению на публике. Однако это уже был 1985 год — начало больших перемен и в стране, и в моей жизни. Мне пришлось делать выбор основной профессии, и я не решился стать профессиональным музыкантом. Естественным образом занятия с Камиллом Артуровичем сошли на нет. В общем, я уверен, что сделал правильный выбор, но червячок сомнения нет-нет, да и закопошится внутри. В любом случае, я прошел все эти годы вместе с гитарой и в этом, безусловно, заслуга Камилла Артуровича Фраучи.   


[2] С музыкой, в основном, работа шла на этапе отработки фраз. Тембр звука, динамика, настроение, отрабатывалось вместе с пальцами и переходами. То есть даже в медленном темпе музыкальная канва фразы должна была присутствовать. И чем ближе к окончательному темпу — тем в большей степени. Естественно, что и на последующих этапах про музыку не забывали, надо было обеспечить хорошие музыкальные переходы между фразами, эпизодами, сбалансировать звучание пьесы в целом.
  Надо сказать, что сам по себе я не обладал хорошими музыкальными задатками и мне приходилось буквально выполнять указания Фраучи и пытаться каким-то образом уложить музыку в свои мозги. Постепенно я стал лучше разбираться в фразировке, акцентах и других компонентах именно музыкальной стороны исполнения, но прогресс в этом был достаточно труден, и это тоже повлияло на моё решение отказаться от карьеры профессионального музыканта. Хотя зрители с удовольствием слушали меня, в глубине души я понимал насколько несовершенно моё исполнение в музыкальном плане.

[3] В репертуар мой в то время (что-то мог сейчас сразу и не вспомнить - давно это было) входили: "Чакона" из 2-й скрипичной партиты и "Прелюдия" из 3-й скрипичной партиты Баха, "Астурия" и "Алая башня" Альбениса, "Собор" Барриоса, "Арабское каприччио", "Блестящий этюд" и "Воспоминания об Альгамбре" Тарреги, "Вариации на тему Моцарта" Сора, "Испанская серенада" Малатса, Вариации на тему "Тонкая рябина" Иванова-Крамского, "Шмель" Пухоля, "Прелюдии 1,3,4" и "Шоро" Вила Лобоса, "Испанский танец № 5" Гранадоса. В общем, джентльменский набор плюс с десяток коротких пьес на бис разных авторов.

1 2 3 4 5
Рейтинг@Mail.ru