|
Он с грустью пишет про это время: "Скажу вам откровенно — я хоть и не бросаю занятий по истории гитары, хотя и крепко
еще лелею мысль об издании всего, что у меня есть, но... не та уже энергия и нет той веры. И виноват в этом не я, а именно те же гитаристы.
Я хорошо изучил их и не могу сказать, чтобы стоило работать, трудиться для них, я делаю для немногих интеллигентных "читающих" гитаристов, да для самой гитары".
А, ведь, надеялся на их поддержку. Эти надежды освещали ему темную даль его будущности, поднимали его дух, его энергию. С этими надеждами были
связаны самые лучшие заветные его мечты и думы. Он думал дать такой толчок гитарной музыке, который долго давал бы себя знать. Он думал
издавать журнал, историю гитары, образцовую школу, снова устроить общедоступные концерты, работать исключительно для гитары и объединить всех русских гитаристов....
Не легко было бы ему расстаться с этими мечтами и снова упасть в бездну серенькой жизни, в бесконечные уроки, в скудно оплачиваемую службу. Он
говорить про это: "То, что я был до этого, я чувствую уже, что тем я не буду никогда, словно я сразу и постарел, осунулся, словно перенес
тяжелую болезнь". Вот тут-то и является как нельзя более кстати Сергей Густавович Струве. Он дает Валериану Алексеевичу 2000 р. Это вновь
пробуждает дух Валериана Алексеевича. Он снова весь отдается своему любимому делу. Ни новизна этого дела, создающего массу непредвиденных и
разнообразных затруднений, ни недостаток времени, поглощаемого службой и уроками, ни суждения его семейных, ничто уже не могло тогда остановить
его решения. Он все, все препятствия побеждает своей энергией.
Материала у него для журнала было так много, что одних его литературных сочинений хватило бы на много лет печатания; было много исторических статей, редких нот, рисунков.
В это время он восторженно писал мне: "Дело о журнале на всем ходу: сделаны публикации, выйдет на днях первый номер. Тяжелая година,
переживаемая нами, конечно, отзовется и на моем журнале. Но отступать поздно, а раз поздно, то и унывать глупо, потому что это бесполезно".
До этого времени журнал для гитары издавался только в Мюнхене на немецком языке Интернациональным союзом гитаристов. Русские члены этого
союза, кстати сказать, составлявшие большинство членов, не могли пользоваться этим журналом по незнанию немецкого языка. Затем, когда
этот журнал появился в русском переводе в книге доктора Заяицкого, то оказался мало интересным, бессодержательным. Не было в нем талантливо
написанных статей, за исключением очерка В. А. Русанова о Соколовском, да не было, очевидно, и талантливых работников. В журнале этом,
называвшемся "Друг гитары", в большинстве помещались отчеты о собраниях членов Союза, о проведенных ими за кружкой пива вечерах. Да и члены
Союза в сравнении с русскими гитаристами были посредственности за исключением немногих. Между ними начинаются интриги, раздоры. Видя это,
многие русские члены Союза выходят из кружка и появление русского гитарного журнала ими встречается восторженно.
Шестиструнники к появлению журнала отнеслись недоверчиво, они думали, что интересы шестиструнной гитары будут опущены, а гитара другого строя, очевидно, их не интересовала.
Так, петербургский гитарист Дмитриев, узнав, что в недалеком будущем в Москве будет издаваться журнал, исключительно посвященный гитаре, в
октябре 1903 года пишет Валериану Алексеевичу: "Я с удовольствием подпишусь на ваш журнал, так как интересуюсь всем, касающимся гитары,
особенно в России. Но мои попытки приобрести других подписчиков не увенчались пока успехом.
Причина этой неудачи кроется в недоверчивости к направлению журнала, т. е. в опасении, что шестиструнная гитара не получит места, равного с
семиструнной гитарой, а будет в полнейшем загоне и пренебрежении.
Если вы рассеете подобные опасения, то журнал и в Петербурге будет иметь успех. Ведь, здесь у нас почти все более или менее известные гитаристы,
кроме Галина, играют на шестиструнной гитаре".
Но вот журнал вышел и прежние сомнения шестиструнников рассеиваются. Журнал имеет несомненный успех и завоевывает симпатии всех, даже и
шестиструнников, о чем лучше всего можно судить по отзывам самих гитаристов. Со всех концов получаются восторженные письма. Тот же Дмитриев в июле 1904 года пишет:
"Получен последний 6 № журнала и с огромным удовольствием прочел, проглотил его. Опять захотелось играть, опять охватило какое-то теплое,
сердечное чувство. Право, когда держишь в руках "Гитарист", кажется, будто находишься в кругу семьи или милых, дорогих друзей. Забываешь
переносимые неприятности, мечты уносятся куда то далеко, в иной, лучший мир...
Такое же впечатление оказывают и ноты. Что за прелесть, например, ваша фантазия, особенно средняя часть! Чудно переложена и мазурка Глинки и
ария "Не о том скорблю, подруженьки". Да и другие вещи не плохи. Всего полгода прошло со времени появления журнала, а как плодотворны
результаты. Помимо целого ряда милых, задушевных, а порой, и полезных, очерков, сколько хороших нот. Без сомнения, "Гитарист" будет со временем
другом всех, любящих хотя немного свой инструмент гитаристов. Спасибо вам от души за ваши хлопотливые труды!"
Затем тот же Дмитриев через некоторый промежуток пишет:
"Дорогой Валериан Алексеевич! Отовсюду я получаю лестные отзывы о вашем журнале, притом более благоприятные, чем я ожидал".
В последующих письмах гитаристы называют журнал интересным, содержательным и полезным, а также обладающим желаемой опрятностью как с внешней, так и с внутренней стороны.
"Ваш журнал превосходен и требовать большего, чем он может дать, прямо безрассудно. Спасибо Вам!" — пишут гитаристы.
Один профессор, познакомившись с журналом, воскликнул: "вот как надо издавать музыкальные журналы!".
|
