ИСТОРИКО–БИОГРАФИЧЕСКИЙ  ИНТЕРНЕТ–ПРОЕКТ  ДЛЯ  ГИТАРИСТОВ–ЛЮБИТЕЛЕЙ  И  ПРОФЕССИОНАЛОВ

• ЭЛЕКТРОННЫЙ ЖУРНАЛ

• СТАТЬИ

• ДОКУМЕНТЫ

• МАТЕРИАЛЫ 

Журнал "История гитары в лицах", № 1 (16), 2016.

№ 1 / 2016

Содержание номера

 

 

 

 

 

 

 

 

 
 
 

 

  Журнал "ИСТОРИЯ ГИТАРЫ В ЛИЦАХ" • 2016 • № 1 (16) • С. 24-25

     

   4. ИНТЕРПРЕТАТОР МУЗЫКИ

   И все же, в дополнение к способностям, отпущенным ученику природой, Юдин старался вложить в ученика еще нечто, чем владел сам, и чем щедро делился. Я имею в виду, его понимание музыки. Приведу три примера.

   Первый пример. У меня плохо получалась Прелюдия из первой сюиты Баха для виолончели (BWV 1007). Мое исполнение было монотонным и неинтересным. Он сразу почувствовал это, и спросил: «О чем ты думаешь, когда играешь эту прелюдию?». Я не нашелся ничего ответить, как ответить, что думаю о музыке.
   Юдин сказал, что при исполнении Прелюдии надо представить себе Баха. Этот пожилой, солидный человек садится в карету. Начало прелюдии — это начало поездки Баха. Карета раскачивается, дорога неровная, встречаются кочки, вот здесь (он указал на минорную часть) карета въезжает в темный лес, вот здесь карета выезжает из леса. В конце прелюдии карета замедляет свою скорость, и Бах выходит из кареты. Я сыграл прелюдию еще раз, представив себе все вышесказанное, и мое исполнение постепенно начало становиться более выразительным.

   Второй пример. Каталонская песня Льобета «Завещание Амелии» тоже не вызывала у Юдина восторга. Он спросил: «Как ты думаешь, почему здесь стоит знак репризы?» У меня не было ответа, а Юдин сказал: «Реприза — это возвращение к предыдущим мыслям. Представь себя на месте этой самой Амелии. Она пишет завещание, поставила точку, а затем порвала написанное, а потом подумала, что зря это сделала, и написала то же самое еще раз. Она пишет — и рвет, пишет — и рвет. А затем поменяла свое мнение, и переписала завещание по-другому, о чем говорится в коде. Кода должна играться совсем с другим настроением».
   Мне показалось, что в соответствии с литературным текстом каталонской песни, так и было на самом деле, но почему же я не задумался об этом раньше? Это было просто, это было очевидно, но для меня, пока Юдин не сказал об этом, недоступно. Этого не прочтешь ни в одном учебнике музыки, такое может дать только педагог, обладающий сверхинтуицией.

   Третий пример. Мое исполнение этюда Сора ор. 29 № 1 тоже было скучноватым. Юдин неоднократно повторял, что этюды Сора (в значительной своей части) являются фрагментами или набросками танцев из его же балетов.
   Он сказал: «При исполнении этого этюда представь себе взлетающие вверх струи воды из фонтанов, а вокруг этих фонтанов порхают нимфы или наяды». Эта мысль о танцах из балетов касалась также этюдов ор. 29 №8, ор. 29 №11, ор. 6 №6.

   5. МУЗЫКОВЕД

   Как-то раз Юдин спросил: «А что вы проходите по музыкальной литературе?». Я показал ему стандартный учебник, который был у меня в портфеле. «Все понятно», — сказал он. В учебнике приводились стандартные жизнеописания великих композиторов (Бах, Моцарт, Бетховен, Брамс, Чайковский и пр.) и основные перечни их сочинений.
   Бегло просмотрев его, Юдин сказал: «Конечно, творчество великих надо знать, но почему же в этом учебнике нет информации ни об одном композиторе, писавшем для гитары?» А потом он высказал мысль, которая для чиновников от музыки могла вообще показаться крамольной: «Для гитаристов надо преподавать особый курс музыкальной литературы, где должны изучаться биографии композиторов, сочинявших для гитары, приведены перечни их основных произведений, истории их создания, а также подробный анализ». Увы, такого учебника нет до сих пор, хотя для формирования полноценного гитариста-музыканта это было бы весьма полезно.
   Эта мысль Юдина меня заинтересовала. Как бы в продолжение этой идеи, он показал мне пачку журналов «Guitar Review» и спросил: «Хочешь почитать?». «Еще бы», — ответил я. Моему удивлению не было предела. В те годы приобретение таких журналов было недоступным, все-таки еще действовал «железный занавес». Журналы были на английском языке, но иностранный язык не предоставлял для меня трудностей.
   Я сделал перевод на русский язык нескольких наиболее интересных на мой взгляд статей, отпечатал их на пишущей машинке, и привез Юдину. Он сказал: «Вот и положено начало учебнику по музыкальной литературе для гитаристов».
   В дальнейшем, я сделал переводы с иностранных языков множества биографий наиболее видных композиторов и гитаристов, обзор их творчества, и все это передавал Юдину для дальнейшего редактирования.
   Надо сказать, что среди множества книг в его библиотеке была подробнейшая энциклопедия гитары (на английском языке), которая могла бы послужить основой для такого учебника. Число страниц в энциклопедии доходило до двух тысяч, поэтому набрать необходимый материал было несложно. А если информацию, содержащуюся в этой энциклопедии, дополнить интересными статьями из гитарных журналов о композиторах, гитаристах, о новых произведениях, то можно представить, какой получился бы учебник!
   Работа по переводу материалов с иностранных языков велась постоянно, но не спешно, без всяких временных границ. Когда в 2001 году я узнал, что Юрия Елевферьевича не стало, я понял, что нашей мечте о создании учебника по музыкальной литературе для гитаристов сбыться не суждено. Без его рекомендаций и окончательного редактирования это стало невозможно.

   6. МАСТЕР-ИЗГОТОВИТЕЛЬ

   Я знал, что Юдин изготавливает гитары, но както не придавал этому большого значения, поскольку у меня была гитара, сделанная Андреевым, и меня она вполне устраивала.
   Однажды, когда я приехал к Юдину домой, я увидел лежащую на диване только что изготовленную им гитару. Она была в черном футляре, который был открыт. Верхняя дека гитары была темно-красного или даже вишневого цвета, и ярко блестела. Юдин предложил мне попробовать поиграть, но я боялся даже прикоснуться к этому шедевру. Все-таки я пересилил свой страх, и достал инструмент из футляра. Гитара удивила меня ровным тоном, как в нижнем, так и в верхнем регистрах, а прижатие струн вообще не вызывало никаких усилий. На вес гитара была очень легкой.
   Еще больше я удивился, когда он сказал, что струны на этой гитаре тоже его собственного производства. Оказывается, в мастерской Юдина был станок для изготовления струн. Он подарил мне несколько четвертых струн, заметив при этом, что при активной эксплуатации именно четвертые струны чаще всего становятся непригодными, а замена этой струны влечет за собой замену всего комплекта, поскольку струны по отдельности не продаются. Я поблагодарил его за подарок, а он спросил: «Хочешь, сделаю для тебя такую же гитару?» В силу экономических причин, я был вынужден отказаться от этого великодушного предложения, о чем сожалею до сих пор.

   7. ПОСЛЕДНИЙ КОНТАКТ

   К сожалению, в те годы, называемые в народе «лихими девяностыми», приходилось отказывать себе во многом, не говоря уже об обладании роскошной гитарой. Жизнь вносила свои коррективы и ставила другие проблемы, весьма далекие от музыкальных. Но в роскоши общения мы не могли себе отказать, хотя наши контакты стали более редкими.
   Последний раз мы говорили по телефону 30 августа 2000 года, когда я поздравил Юрия Елевферьевича с 75-летием. Он был очень рад, и поблагодарил меня за поздравление. Мы разговаривали о дальнейших планах творческого взаимодействия. У него был очень широкий круг интересов — новые звукозаписи, новые нотные издания, новые книги по музыке…
   Таким он остался в моей памяти — друг, педагог, музыкант, гитарист, интерпретатор, музыковед, мастер-изготовитель, коллекционер. Все, к чему он прикасался, несло на себе печать его таланта. Этот человек постоянно удивлял меня своими неординарными взглядами не только на музыку и на гитару в частности, но и на жизнь вообще. Правильно говорят, что талантливый человек талантлив во всем, к чему он прикасается. Светлая память!
 

1 2
Рейтинг@Mail.ru