|
Надо было спасать положение. Я никак не хотел обидеть столь порядочных людей и тем самым показаться им полнейшими невежами.... И тогда я стал
скорее спрашивать сам, с тем, чтобы из моих вопросов он понял, что я его слушаю внимательно. Юдин вообще обидчивый человек, а в данном случае он
попал в трудное положение, с одной стороны — <действие> побуждающее его к обиде, с другой — полностью исключающ<ее> такую возможность, потому что
свидетельствует не только о внимании, но и понимании того, что он показал. И тогда он решил уйти. Ему надо было на работу в муз<ыкальную> школу. Но было
еще рано. Это заметила Ирина, которая спрашивала, в надежде, что у нас все в порядке, об очаровательнейшем Толике*, которого здесь уже успели полюбить.
Она готовила на стол чай и спрашивала нас, кто является его педагогом по школе. В это время Юдин начал собираться, но Ирина его все-таки удерживала.
<...> Сели за стол. Юдин молчал, но не переставал морщиться. Ирине было лет тридцать с небольшим тогда, а ему за пятьдесят. По тому, что и как
говорила Ирина, становилось ясно, что покинуть этот дом, чтобы больше сюда никогда не возвратиться, было б непростительно. Я, не откладывая в долгий
ящик, то есть не дожидаясь окончания небольшого, но удивительного по столу обеда, начал излагать жене то, что услышал у супруга. Это было не просто
глупое, это было отвратительное положение. <...> (стр. 53)
…А что мне оставалось делать. Еще минута б и всё, мы вышли б во внешнюю Москву и кружи-перекружи, найдешь ли еще таких людей! <...> Я говорил, что
впервые вижу, чтобы все струны звучали так ровно! Ведь ясно же, что струны все разные по диаметру и по весу разные. Тяжелые струны, басы, овиты
оплеткой, они самые тяжелые и звучат всегда длиннее, больше, но вот здесь (почему-то де) они не перекрывают своим гудом тонкие верхние струны. Я
рассуждал, что ведь по сути струна — это упругое тело, и палец — упругое тело. Налицо взаимодействие взаимоупругих тел и это получается искусно. Тут
я, видно, задел разгадку, Юдин зашевелился на стуле, вновь приступая к салату. Несмотря на зиму (новогодние каникулы), салат-то был летний. Свежие
в него входили овощи и фрукты, и орехи были в нем! Потрясающе! «Надо чувствовать, что упругость струны меняется!» — сказал он и тут же подправил
себя: «Не что, а когда и где! Сыграл открытую струну — одно ощущение упругости, потом прижал ее на двенадцатом ладу — струна стала много короче
и, стало быть, тверже и к тому же твоя-то рука, правая, уже тоже не в том месте звук извлекает. Так?»
«Как это так?» — удивился Валерий Иванович, все внимательнее приглядываясь к сыру. Он поковырял кусочки рокфора вилкой. Запах рокфора ему
что-то напомнил, а прожилки сине-зеленого шпината и вовсе напугали. Он выпучил глаза, словно бы проглотил носок или даже целый гольф и снова
спросил: «Как это так?» Юдин, который не мог видеть того, что с Валерием Ивановичем приключилось в эту минуту, но явно обрадовавшись настойчивой,
заинтересованной интонации, сказал: «А как, вот так. Когда вы играли открытую струну правой рукой над розеткой, то вы играли в районе третей
части струны. То есть там приблизительно, где поделенная на три равных части струна имела от головки грифа две своей длины и еще одна длина оставалась до подставки».
«Юра, скажи проще, что когда вы взяли струну на 12 ладу, то получилось, что правая рука сыграла на середине струны. А когда играли открытую струну,
то правая играла не на середине, я на одной третьей, и это все влияет на тембр». «Я так и сказал!» — взорвался на молодую жену Юдин и тут же, овладев
собой, принялся пить чай. Еще раз стало ясно, что они молодожены и что надо ехать с ним в метро, чтобы договориться о следующей встрече. <...>
На улице было холодно, но я решил сопровождать Юдина до школы, чтобы там на учениках посмотреть, кто он и что. Это было очень правильно. Потому что
на учениках было хорошо видно, что Юдин исповедует классическую культуру звучания. Он не допускает никаких лишних призвуков, шипений и тому
подобного. Это был тогда первый в моей жизни человек, видящий в этом важнейший элемент: искусство извлекать звук! Не важно ЧТО, важно КАК ты
играешь. Он ставил руки своим ученикам очень тщательно. Многие не выдерживали его скрупулезных методов. Я видел выпускницу, которая играла
очень простенькие пьесы. Но она умела сыграть аккорд так, что все звуки в нем были на удивление гармоничны. Она умела выделить из вертикали, из
четырех звуков, взятых одновременно, любой нужный ей звук для горизонтального проведения. Это было на уровне фокуса. Тут я действительно
забыл о взятой на себя роли и открыл рот от изумления. У нее простенькие пьесы Диабелли звучали, как на рояле (вот еще одно о гитаре: это карманный
рояль). Да, это было как на рояле. И простецкий Диабелли предстал замечательной и полной звучания миниатюрой. Тогда я еще был уверен, что
выделить нужный звук из аккорда можно приемом апояндо, если позволит расположение аккорда. Пример: если в аккорде 6, 5, 4 и 1 струна, то первую
легко взять апояндо, то есть с опорой на вторую, при этом же вторая не звучит в данном аккорде, и потому апояндо не повредит; если б вторая тоже
звучала, то апояндо бы приглушило ее и так делать нельзя: гармонии это вредит. Или же можно выделять на апояндо другим образом.
|
