|
То, что с текстом «Очерка истории семиструнной гитары», опубликованного в журнале «Гитаристъ» (1999, № 1), а затем размещенного
и на сайте журнала, «что-то не так», становится ясно уже при первом его внимательном прочтении: отдельные фразы просто поражают своей
абсурдностью, в целых абзацах нет никакой логики, а ряд утверждений прямо противоречит смыслу соседних высказываний. И хотя большая часть
текста выглядит вполне правдоподобно, невольно закрадывается сомнение в подлинности всего сочинения. Разумеется, нелепо было бы предполагать,
что кто-то написал его вместо Стаховича, – нет, это и есть очерк Стаховича, но очерк, изуродованный и обезображенный чьим-то варварским
вторжением в авторский текст и его грубой «правкой», не считающейся с оригиналом.
И все же, завораживающий интерес к первой печатной истории русской гитары, написанной живым современником легендарных уже тогда гитаристов,
был настолько велик, что, не считаясь с наличием темных и сомнительных мест, он быстро «пошел в народ» – стал множиться и массово
распространился по всему Интернету. К этому тексту, как к подлинному, стали обращаться уже не только любопытные любители гитары, но и
достаточно серьезные исследователи ее истории. Во втором номере журнала «История гитары в лицах» мы, в частности, уже обращали внимание наших
читателей на то, что в работе А. П. Красюкова «Генерал-гитарист Саренко» (2004), написанной известным воронежским энтузиастом гитары, автором
нескольких интересных историко-культурных и аналитических работ по истории гитары, приводятся слова Стаховича, сказанные им о Моркове, как характеристика Саренко:
«М. А. Стахович, свидетельствуя о том, что после смерти А. О. Сихры Василий Степанович занимал первое место среди
петербургских гитаристов как "игрок удивительный", писал следующее:
"Саренко – ученик Сихры, занимающийся музыкой и следящий за её
современным ходом в применении к нашему инструменту, разборчивый, с тонким вкусом, опытный игрок и мастер замечательный в сочинении для
нашего инструмента – маэстро; и дай Бог ему более и более успеха в деятельности для пользы семиструнной гитары"».
А вот что действительно написал М. А. Стахович:
«Лучший ученик Сихры, занимающийся музыкою и следящий за ее современным ходом в применении к нашему инструменту,
разборчивый и тонкий вкусом опытный игрок и мастер замечательный в сочинении для инструмента – Maestro; вот каков Морков; и дай Бог ему
более и более успеха и деятельности, для пользы семиструнной гитары».
Да и фраза о том, что, по мнению Стаховича, Саренко занял место Сихры, тоже основана на, мягко говоря, «непроверенном»
тексте. Так, «подлинный» Стахович писал:
«Как в Петербурге Морков идет далее Сихры, так в Москве Ляхов совершенствует гитару Высотского. Он ученик Высотского, и
также усердно занимается гитарою в Москве, как Морков в Петербурге». |
|
А вот как звучит Стахович «подправленный»:
«Как в Петербурге Саренко идет далее Сихры, так в Москве Ляхов совершенствует
гитару Высотского. Он ученик Высотского, и также усердно занимается гитарою в Москве». (Заметим, что слова «как Морков в Петербурге» из текста исчезают напрочь).
Вообще, Моркову в «переизданиях» почему-то досталось больше всего. Создается впечатление, что его имя сознательно «вымарывалось», причем
в обоих значениях этого слова: во-первых, в тексте можно насчитать с десяток мест, где вместо «Морков», подставлены либо «Саренко», либо «Циммерман»; а во-вторых, во множестве
фрагментов его характеристикам придано негативное значение, прямо противоположное высказанному Стаховичем. Чего например стоит вот такая подмена:
«…художник, не с успехом трудящийся для семиструнной гитары в наше время – Морков, и если есть надежда, что семиструнная гитара не погибнет, а
пойдет далее, то я уверен, что не иначе как через руки Циммермана»
вместо
«…первый художник, с успехом трудящийся для семиструнной гитары в наше время – Морков, и если есть надежда, что семиструнная гитара не погибнет, а
пойдет далее, то я уверен, что не иначе как через руки Моркова».
Не заметить всех этих нелепостей и нестыковок было, разумеется, очень сложно, и таких, «заметивших», думается, было немало. В 2004 году выходит
новое издание «Очерка» [1], подготовленное криворожским энтузиастом гитары, гитаристом-семиструнником Владимиром Петровичем Украинцем, которое
представлено редактором-составителем как исправленное и лишенное тех нелепых ошибок, которые присутствуют в предыдущих изданиях. Но так ли это?
Можно ли считать исправленным текст, в котором с той же частотой повторяются ошибки текста исправляемого (а если какие-то и исчезают, то их место занимают новые)?
Вот, к примеру, Михаил Стахович рассказывает о Циммермане и говорит, что
«нет ни одного замечательного гитариста, который бы не сознавал несомненное первенство Циммермана со стороны мастерства игры и таланта его для гитары», а после этого прибавляет:
«Морков также отдает ему полную справедливость». А в так называемом «исправленном» издании мы по-прежнему видим (стр. 30):
«Морков не отдает ему полную справедливость» (вот так: ни одного замечательного гитариста, не осознающего первенства Циммермана, нет, и только недалекий и упрямый Морков… ).
Повторяется слово в слово в криворожском издании и процитированная чуть выше фраза о том, что спасение семиструнной гитары в «руках Циммермана» (стр. 31), вот
только редактор снабдил ее сноской, в которой предположил (!) – «Возможно Стахович хотел сказать Морков? Ведь речь идет о Моркове». Но почему же
хотел?! Он это и сказал!.. На чем же в таком случае основывались правки г-на Украинца, если он вынужден предполагать?!
[1] Стахович М. А. История семиструнной гитары. – Кривой Рог: Издательский дом, 2004. – 40 с. |
