№ 2 / 2012

  Журнал "ИСТОРИЯ ГИТАРЫ В ЛИЦАХ" • 2012 • № 2 • С. 40

   Автор первого исторического очерка о русской гитаре и гитаристах М. А. Стахович в своей «Истории семиструнной гитары» в числе наиболее значительных из современных ему виртуозов семиструнной гитары называет и В. И. Моркова. Встретились они по настоянию Ф. М. Циммермана, пожелавшего, чтобы Стахо­вич обязательно услышал этого «петербург­ского гитариста-сочинителя» и с этой целью специ­ально устроившего вечер у Моркова. Описывая свои впечатления от этого знакомства, М. А. Стахович писал:

   «Мне было отрадно видеть в Моркове человека исключительно и серьезно занимаю­щегося семиструнною гитарою, человека, который ведет этот инструмент далее, нежели он был доведен до сих пор. Лучший ученик Сихры, занимающийся музыкою и следящий за ее современным ходом в применении к нашему инструменту, разборчивый и тонкий вкусом опытный игрок и мастер замечательный в сочинении для инструмента — Maestro, вот каков Морков; и дай Бог ему более и более успеха в деятельности, для пользы семиструнной гитары».
   «...первый художник, с успехом трудящийся для семиструнной гитары в наше время — Морков, и если есть надежда, что семиструнная гитара не погибнет, а пойдет далее, то я уверен, что не иначе как через руки Моркова» ^[6].

   Стахович признается, что игра Моркова (сыгравшего с одним из своих приятелей несколько пьес для двух гитар) произвела на него сильное впечатление и особенно отметил обработку им «Камаринской» М. Глинки. Омра­чило эту встречу лишь одно обстоятельство.

   «Не могу умолчать, — пишет М. Стахович, — что меня сильно огорчило полное неуважение Моркова к Высотскому. Я понимаю, что он чувствует, что пошел далее Сихры и Высотского, и кто же, знающий дело, не поймет этого, слушая его последние сочинения — за то ему и честь и почетное место, первое в наше время, как художнику. Я понимаю также, что чувство совершенного одиночества при серьезном занятии нашим инструментом, одиночества, при котором некому сообщить своего взгляда, своего понятия, своего нового слова, должно действовать мизантропически на художника; но как равнять Высотского с одним гитаристом, с которым его равняет Морков, гитаристом, между которым и Высотским расстояние как от земли до неба — этого я понять не могу. Ляхов, бывши в Петербурге, слышал тоже это суждение Моркова, и смело защищал Высотского — я тоже. Мы, гитаристы московской школы, должны от-

[6] Подлинный текст «Истории семиструнной гитары» (по крайней мере, его существенная часть), опубли­кованный в «Гитаристе» (1999, №1, с. 56-63) и на сайте журнала и разошедшийся оттуда затем по всему Рунету, местами искажен до неузнава­емости, да так, что иной раз являет прямую противопо­ложность написанному Стаховичем. Вряд ли это соз­нательная фальсификация или чья-то дурная шутка, но факт остается фактом. Причем, более всего почему-то «досталось» именно Моркову! В первом цитируемом выше фрагменте вставлено несколько «не» и похвальный отзыв Стаховича приобрел нега­тивное значение, кроме того, вместо Морков стоит Саренко (не увидев этой подмены А. П. Красюков в своей работе «Генерал-гитарист Саренко» приводит слова Стаховича сказанные им о Моркове, как характеристику Саренко), во втором, вместо «гитара не погибнет... не иначе как через руки Моркова» читаем «через руки Циммермана»! Проверено нами по «Москвитянину» – Ред.

стаивать память и справедливые заслуги нашего учителя, пусть новая школа идет далее и совершенствуется, но старый триумвират гитары: Сихра, Аксенов и Высотский, должен оставаться неприкосновенным».

   Возможно, Стахович все-таки несколько сгустил краски. Можно допустить, что Морков не питал к Высотскому того пиетета, который питал к нему Стахович, поскольку у него был свой кумир — Сихра, а в дискуссии о гитарных школах без обиняков отдавал первенство гитаристам Петербурга, что и было столь болезненно воспринято М. А. Стаховичем. Как бы то ни было, но Моркова сложно заподозрить в заносчивости и оскорбительном высокомерии по отношению к тем, кто, как и он, был душой и сердцем предан гитаре. Вот как описывает характер и круг его общения А. В. Ширялин в «Поэме о гитаре»:

   «Морков жил уже во время упадка интереса к гитаре, поэтому неуважительное отношение к любимому инструменту вызывало раздражение и нежелание публичных выступлений и приводило к созданию замкнутого круга любителей, в котором могли с полным взаимопониманием общаться только поклонники гитарной музыки. Поэтому Морков часто устраивал гитарные вечера, вопреки своей «мизантропии». К тому же он был слаб здоровьем и часто болел — это не прибавляло оптимизма ^[7]. Кстати, гитарис­тами-мизантропами, кроме Моркова, считались Циммерман и Макаров. Но вот что удивительно: «мизантроп» Морков дружил с другими названными «мизантропами» — Циммерманом и Макаровым, последний к тому же играл на гитаре шестиструнной, не любил гитаристов, играющих на семиструнной гитаре, однако общие гитарные интересы сближали этих столь разных по характеру людей. Кроме упомянутых Циммермана и Макарова, Морков был дружен с другими гитаристами — А. О. Сихрой, И. А. Плесковым, Н. И. Александровым, Н. И. Павли­щевым, О. А. Петровым, А. П. Цезаревым, М. Д. Соколовским. Есть у Моркова посвящения Сихре, Аксенову, Цезареву, О. Петрову, Павлищеву. Сихра, в свою очередь, посвятил Моркову «Школу» и ряд других сочинений. Посвящал Моркову свои произве­дения и Циммерман.
   Круг знакомств Моркова среди музыкантов не был ограничен гитаристами — он был также лично знаком с М. И. Глинкой, А. С. Даргомыж­ским, как мы уже говорили, со знаменитым оперным певцом и гитаристом О. А. Петровым, его женой — известной певицей А. Я. Петровой и другими.
   Есть у него посвящения Глинке, Даргомыж­скому, сестре Даргомыжского Эрминии Сергеев­не» ^[8].

   О Моркове, как о гитаристе и сочинителе, А. В. Ширялин пишет:

   «Гитарой занимался интенсивно, делал переложения, обработки, сочинял, давал уроки. Дюбюк отзывался о Моркове как о высоко­образованном музыканте. Правда, его игра не особенно восхищала современников, но ведь его сравнивали с выдающимися виртуозами, одно это уже делало ему честь.
   Будучи образованным музыкантом, Морков

[7] Это явный художественный домысел автора, не имеющий под собой никакой документальной осно­вы.

[8] Ширялин А. Поэма о гитаре. М., 1994. – С. 29.