№ 2 / 2012

  Журнал "ИСТОРИЯ ГИТАРЫ В ЛИЦАХ" • 2012 • № 2 • С. 44

* * *

   Сведений о жизни В. И. Моркова и его слу­жебной деятельности сохранилось мало. Даты его рождения и смерти указаны в «Петербургском некрополе» ^[11] (С.-Петербург, 1912, т. III, С. 47):

   В книге Льва Павлищева «Из семейной хрони­ки. Воспоминания об А. С. Пушкине» В. И. Морков (Марков) упоминается как «большой приятель отца» (Н. И. Павлищева ^[12]) и его «товарищ по службе и музыкальному искусству — гита­рист» ^[13], из чего можно заключить, что в начале 1830-х гг. (т. е. времени, к описанию событий которого относится эта запись) Морков служил в Иностранной коллегии (или Коллегии иностранных дел, впоследствии упраздненной и вошедшей в 1832 г. в состав Министерства иностранных дел России), чиновником которой был тогда и Н. Павлищев.

[11] В «Поэме о гитаре» А. Ширялина в наимено­вании источника и при его цитировании допущены ошибки: напечатано «Петербургский некролог» и «Морков Владимир Николаевич » (цит. ист., с. 28).

[12] Павлищев Николай Иванович (1802-1879), — русский литератор, историк, однокашник А. С. Пуш­кина по лицею и муж его сестры Ольги Сергеевны. Тайный советник. По гитаре ученик А. О. Сихры. «Павлищев гитарой занимался весьма основательно, — пишет о нем А. Ширялин. — Уйдя в отставку, он даже думал жить концертами, полагая, что русские песни заинтересуют иностранцев. Но мода на гитару проходила. Народная песня уже не вызывала тех восторгов в аристократических салонах, как это было в начале века, а иностранцев она интересовала еще меньше: они старались внедрить свою культуру, создать свою культурную атмосферу, в которой им дышалось гораздо свободнее. Вне аристократических салонов Павлищев, конечно, не представлял себе никакой артистической деятельности. По словам его сына, Л. Н. Павлищева, «играл отец мастерски на семиструнной гитаре, введенной в моду Сихрой и Аксеновым. Из гитаристов, кроме Сихры, дружил он с Морковым, который был «большой товарищ отца по службе и искусству». То, что Павлищев великолепно владел гитарой и был незаурядным музыкантом, можно заключить со следующих слов его сына: «Михаил Иванович Глинка, являясь, очень часто разыгрывал с отцом дуэты: он на фортепиано, отец на гитаре». И даже вместе пели, «не отличаясь, впрочем, голосами». Интересен эпизод исполнения романса Глинки «Я помню чудное мгновенье» в начале 1830 года, когда Глинка пропел свой романс за плохими клавикордами, взятыми напрокат Павлищевым. Интересен тем, что пропел Глинка этот романс в присутствии автора «Элегии» Пушкина и «самого предмета его вдохновения, Анны Петровны Керн, гостившей тогда в Петербурге. Отец аккомпанировал певцу на гитаре...». При этом любопытнейшем исполнении романса присутствовали еще барон Дельвиг и Соболевский» (Ширялин А. Поэма о гитаре. — С. 31-32).

[13] Павлищев Л. Н. Из семейной хроники. Воспоми­нания об А. С. Пушкине. Москва, Университетская тип., 1890, С. 236. Стоит заметить, что в современ­ных изданиях и этой книги и, особенно, «Писем Ольги Сергеевны Павлищевой к мужу и к отцу (1831-1837)» («Пушкинский фонд», 1993), примечания составлены крайне небрежно и вместо того, чтобы помочь современному читателю ориентироваться в упоминаемых именах, часто вводят его в заблуж­дение. Так, относительно В. И. Моркова, к примеру, в «Письмах...», говорится, что он «сын генерал-лейтенанта И. И. Моркова, племянник дипломата графа А. И. Моркова» (с. 17), что совершенно не соответствует действительности; более того, неверно указана информация даже о самом Ираклии Ивановиче Моркове: «Морков Иван Иванович, генерал-лейтенант, участник Отечественной войны, брат дипломата А. И. Моркова» (там же, с. 138).

   Кем и по каким ведомствам в разные годы служил В. И. Морков в полном объеме неиз­вестно, но судя по тому, что к концу своей жизни он дослужился до чина действительного статского советника (в военной иерархии чинов соответствующего генерал-майору или контр-адмиралу), послужной список его должен быть весьма внушительным.
   В справочнике «Месяцеслов и Общий Штат Российской Империи на 1841» надворный совет­ник Владимир Иванович Морков значится как старший контролер 3-го отделения Контроль­ного департамента Военных отчетов при Главном Управлении ревизии Государственных счетов ^[14]:

   Из «Адреса-Календаря. Общая Роспись всех чиновных особ в Государстве, 1852» (Часть I: Власть и места центрального Управления и Ве­домства их) ^[15] следует, что в 1852 году, в чине коллежского советника, он уже возглавлял Канцелярию Черноморской ревизионной комис­сии при Морском министерстве в Санкт-Петербурге:

   В той же Черноморской ревизионной комиссии прошли, очевидно, и последующие годы службы В. И. Моркова. Основанием так считать служит документ, опубликованный в «Морском сборнике» (СПб, №12, ноябрь, 1860), где приводится список лиц Морского ведомства, которым с 1 января по 1 сентября 1860 г. назначены пенсии из эмери­тальной (пенсионной) кассы, в котором, в частности, говорится о назначении с 1 марта 1860 года уволенному со службы в связи с упразднением Черноморской ревизионной комис­сии прави­телю ее канцелярии «действительному стат­скому советнику Владимиру Моркову» пенсии в размере 103 руб. серебром:

[14] С.-Петербург, 1841, Ч. I, с. 523.

[15] С.-Петербург, 1852, с. 142.

   После выхода данного номера журнала "Исто­рия гитары в лицах" нами был обнаружен еще один документ, позволяющий дополнить и уточ­нить информацию о служебной деятельности Владимира Ивановича Моркова, а именно: спра­вочник "Список гражданским чинам Морского ведомства. [Ч. 1]. Первых восьми классов : исправлено по 1-е января 1855 г. — Санкт-Петербург : В тип. Морского мин-ва, 1855."
   Согласно этому документу В. И. Морков вступил на государственную службу в декабре 1817 года. Чин коллежского советника (VI класс в Табели о рангах) получил в 1843 году. Заметим, что лица этого класса награждались личным дворянством, а к коллежскому советнику (как и к чинам двух последующих более высоких классов — VII и VIII) обращались «Ваше высоко­благородие».
   Из этого же источника следует, что в 1826 году В. И. Морков был пожалован наградным перстнем, а в 1853 году удостоен знака отличия за 25 лет беспорочной службы.
   Еще одним интересным моментом служебной биографии Владимира Моркова является то, что на протяжении 10 лет он служил под началом тайного советника (позднее — действительный тайный советник), сенатора Андрея Андреевича Жандра (1789-1873), являвшегося управляющим Черноморской ревизионной комиссией с апреля 1850 по февраль 1860 года (информацией о нем — стр. 3 — открывается указанный том).
   А. А. Жандр был яркой и незаурядной лично­стью. Он, в частности, занимался литературной деятельностью и общался со многими известными литераторами и артистами, среди которых были Грибоедов, Пушкин, Жуковский, Вяземский, Кюхельбекер, Крылов, Рылеев, Одоевский, Греч, Булгарин, Каратыгин, Семенова и многие другие. Знакомство с А. С. Грибоедовым переросло в дружбу и именно благодаря Жандру была сохра­нена подлинная рукопись «Горя от ума» и наи­более полный с нее список. Жандр одним из первых слышал комедию в чтении самого автора. Кроме того, он был близок с будущими декаб­ристами (кн. А. И. Одоевским, К. Ф. Рылеевым, В. К. Кюхельбекером и др.). Хотя Жандр членом тайных обществ декабристов не состоял, но у него на квартире после подавления восстания скрывался кн. А. И. Одоевский, которому он по­мог бежать из Санкт-Петербурга, снабдив день­гами и одеждой. В связи с этим в декабре 1825 года Жандр был арестован. Вызванный импера­тором Николаем I, он откровенно при­знался в содействии побегу своего товарища, причем сказал, что государь на его месте поступил бы так же. Ответ этот понра­вился им­ператору, и он милостиво отпустил Жандра.